Приложение 1. Из сокровищницы ГНИИПоэзии

Ниже приведены некоторые наиболее замечательные стихотворения и отрывки из поэмы «Гнииповская ночь». В ГНИИПИ все без исключения поэмы называются «Гнииповская ночь».

Отрывок из поэмы «ГНИИПовская ночь»

Вот лежит мужчина крупный,
испуская запах трупный.
Он без видимой причины
умерщвлён другим мужчиной.

Вот мужчина ростом меньше
ждёт удобного момента.
Вот он прыгнул в стайку женщин
проверяет документы.

Вот мужчина, агромадный,
испуская запах смрадный,
присосался, хохоча,
к банке с надписью «моча».
Пей, несчастный дурачина!
Хохочи, безумец, звонче!
Вон ползёт к тебе мужчина,
хочет он тебя прикончить!!!
Вот он ближе, ближе, ближе,
вот осклабился бесстыже,
вот вонзил в тебя кинжал
и от радости заржал.

Кара где – за эти штучки?
Где мужчина в форме Сучки?
Безобразие какое!
Хорошо б такому гаду
в жопу лом забить под корень
или два забить бы надо!
Нет, не два – козлу такому
надо вбить четыре лома!!
Ночь крадётся, словно хищник,
ночь несётся с дикой прытью.
Всё ужасней, всё трагичней
развиваются событья.

Вот мужчина габаритный
в гимнастёрке колоритной
с гнусной рожей недовольной
жрёт напиток алкогольный
из бутылки грязной с виду,
испуская запах гниды!
Это ж нешто можно разве
быть тому подобной мразью?
Нож ему б поглубже в шею!
Но не то всего хужее,

а всего у нас хужее
молодёжное движенье!
Хохот слышится задорный
за дверьми мужской уборной
и ответный хохот нежный
за дверьми уборной смежной.

Там мужчин и женщин группа –
золотая молодёжь –
поедают части трупа –
слышны гогот и галдёж.
Страшно видеть эти пасти,
эти дыры средь лица;
в них, разгрызанный на части,
труп проваливается!
труп с кладби’ща – безобразье!
это ж нешто можно разве?
Разве ж мыслимо кладби’ще
превращать в источник пищи?
Это ж памятник былому,
царство вечного покоя!
Всем бы вам бы в зад по лому!
Безобразие какое!

Нет, необходимо, братцы,
нам налечь да разобраться,
разобраться да добиться
сатисфакции амбиций;
чтоб дождались, суки сучьи,
чтоб дождались в форме факта,
в жизни новой, светлой, лучшей,
чтоб однажды ночью как-то,
чтоб из пасти ночи чёрной
нам звенел финал мажорный,
где ликующе звучит нам:
сдохнул сволочь тот мужчина!
тот мужчина в форме гада
cдохнул с ломом там, где надо!

 

 

Стихи о роковой встрече

Шёл Вавила домой с кабака.

Рыло Вавиле побили слегка.

Ему пересечь остаётся овраг,

А там за оврагом родимый барак.

В бараке никто не тронет Вавилу.

Вавила – известный в бараке громила.

В руке у Вавилы наточенный нож,

И а’гент Вавила, и к Сене вхож.

 

Вроде бы всё спокойно. Однако,

навстречу Вавиле выходит собака.

А на собаке большая блоха

Желает с Вавилы пущать потроха.

С собакой не спорят, собака – сила.

Вспять и направо уходит Вавила.

Тайный там есть к бараку проход.

Видит Вавила: в проходе – кот.

 

Боже, за что испытанья такие?

Кошка в бою равносильна стихии.

Хрипло мяуча, худой и проворный,

Кот надвигается с бранью отборной.

 

Назад, где собаку таит темнота,

Вавила стремглав бежит от кота.

Вавила придумал: на узкой дорожке

Решает стравить он собаку и кошку.

 

Что это было! что это было!

В жизни такого не видел Вавила!

И «Сучка» три года потом изучала –

Мяукало, гавкало, выло, рычало,

Лились потопом во мраке ночи

Кровь и в крови кровавые клочья,

Облаком небо заволокла

Антиправительственная хула!

 

Давно это было. Кот и собака

Шестнадцатый год продолжают драку.

Блоха, не стерпевшая битвы накала,

На другую собаку перескакала.

Вавила в тюрьме на бессчётные годы.

Он нарушил закон об охране природы.

Четырнадцать раз сносили барак.

Всё остальное окутал мрак.

 

Отрывок из поэмы «Гнииповская ночь»

На башне бьют часы двенадцать.

Час волшебства и дивинаций,

час битв, убийств и грабежей.

ГНИИПИ пучится ночное,

как в бочке блюдо овощное

под действием дрожжей.

 

Час писка бодрствующих крыс.

Час напивающихся вдрызг.

Час свежевания добычи,

час смакования греха,

час слуха – нынче в лавке бычьей

давали точно потроха.

 

Ты больно, сука, стал доверчив.

Они не бычьи – человечьи.

Мне говорил палач.

Ты больно, сука, стал забывчив.

Они не человечьи – бычьи!

Они не бычьи – кляч!!

 

Топор – итог обмена мнений;

года тюрьмы за страсть мгновений!

и в сущности, вотще!

Забудут толпы любопытных

каких кишки дают копытных.

Давали ль вообще?

 

 

 

 

Производственная баллада

Трупом бешеной гориллы,

агромадным, словно сруб,

трупопровод засорило –

лопнуло двенадцать труб.

Запрягли в гориллу трактор –

тянут, тянут три часа.

Тракторист гориллу трахнул –

расстреляли, будто пса.

 

Чтобы сдать гориллу в сроки,

порешили год спустя

методом народной стройки

рвать гориллу по частям.

Автоген гориллу режет,

автокран суёт в торец...

Вдоль дороги вдоль проезжей

капает из труб мертвец...

 

Окаянная горилла

всю ГНИИПИ разорила!

 

Незнакомец

По вечерам ГНИИПИ нежится –

течёт налаженный уют.

Покойники не первой свежести

лежат на улицах, гниют;

сочится кровь из щели в здании,

от крови вверх струится пар –

то зданье общества «Дознание»,

идёт, наверно, семинар.

Из окон книзу хищно свесились

копыта, когти и тела;

висит плакат «Долой ответственность

за уголовные дела»;

прохожий с перебитой мордою

трусливо держит свой карман,

и тихо плавает над городом

вонючий розовый туман.

А в нужный час, сверкая орденом,

начальству душу веселя, –

веселый малый с мятым ордером –

подходит к ресторану «Бля».

И он сидит, и пьёт до полночи.

Внезапно он приходит в раж.

Служебным рвением исполнившись,

он вынимает карандаш.

Он из кармана рвёт наручники,

свисток себе пихает в рот...

Ни лом, ни нож, ни бритва лучшая,

ни гиря гада не берёт!

Перед конвойными-гориллами

напротив Сени я стою,

а Сеня, сука криворылая,

сидит и шьёт мине статью.

Зачем я жил, зачем гулял же я,

зачем я в «Бля» пришёл с ножом,

зачем полушку я одалживал,

зачем заказывал боржом?

 

 

Приложение 2.

Вариант стр. 30:

– Пущай Феофан себе шкары покупает!!

Только тут агенты спохватились и поняли, что они, став жертвами провокационного наваждения (которое квалифицированный работник надлежащих служб обязан отличать от просто наваждения), дали маху и пропустили в город важного государственного преступника.

... Слухи о деятельности парня с ведром поползли вскоре после описанного эпизода. Парень неизменно оказывался участником любого крамольного действа, не переводившегося в ГНИИПИ никогда. Однако, он сумел капитально оживить такого рода деятельность. Давно уже гнииповцам было известно, что главное – это начертать величественную программу; это самое и выполнил полубог. Более того, он сумел это сделать, почти не пользуясь членораздельной речью, почти исключительно за счёт рычаний, завываний и хриплых угроз, убогих по лексике, но переполненных чувством. Народ ГНИИПИ, способный воспринимать и передавать тончайшие оттенки мысли единственно при помощи последовательностей двух основных умозаключений «у!» и «гы!», быстро уразумел, что все беды оттого, что ГНИИПИ хуже всех потому, что он лучше всех; а лучше всех он потому, что не в ГНИИПИ никто ничего не понимает. Эта идея принималась и в штыки, и восторженно. Сеня, читая рапорты, то радостно потирал руки, то хватался за сердце.

... Год спустя после конфликта на контрольном пункте в центральном гнииповском кинотеатре «Урядник» демонстрировалась 37-ая серия популярной ленты «Кто серет и смеётся». Весь гнииповский бомонд был в сборе. В 14-ом дорогом ряду сидела Марья Степановна Жэ в обнимку с Колькой Серым. Несколько далее профессор Прахарягин уныло созерцал роскошные плечи красотки, некогда обольщённой и растленной им, а затем предпочетшей молодость и силу верности и высокому положению в обществе.

На экране 3-ий час колошматили друг друга колунами герои психологической драмы. Зрители радостно сопереживали похождениям любимых артистов:

– Гы, гы, гляди, вон тот вон который в рваном прахаре, энто тот который тому в очках в 21-ой серии в лоб закатал...

– А он его зачем душит?

– Надо ему, вот он и душит...

– Он не потому душит. Он его с горя душит. Она ему семячки за полцены толкнула, а там в их бриллианты...

Скорбные мысли Прахарягина прервал злобный шопот сзади:

– Ты, лахудра, сыми цилиндр, не видать за тобой...

Профессор засопел и полез в карман за кастетом.

И едва профессор обернулся, чтобы единым ударом уложить обидчика, как злоумышленник саданул топором по новому модному цилиндру. Когда Прахарягин очнулся, сеанс был прерван. В просцениуме полубог ведром, сорванным с головы, что позволяло видеть сияние вокруг лысины, крушил набегавших агентов.

Вариант правленный:

– Пущай Феофан себе шкары покупает!!

Только тут агенты спохватились и поняли, что они, став жертвами провокационного наваждения (которое квалифицированный работник надлежащих служб обязан отличать от просто наваждения), дали маху и пропустили в город важного государственного преступника.

... Слухи о деятельности парня с ведром поползли вскоре после описанного эпизода. Парень неизменно оказывался участником любого крамольного действа, не переводившегося в ГНИИПИ никогда. Однако, он сумел капитально оживить такого рода деятельность. Давно уже гнииповцам было известно, что главное – это начертать величественную программу; это самое и выполнил полубог. Более того, он сумел это сделать, почти не пользуясь членораздельной речью, почти исключительно за счёт рычаний, завываний и хриплых угроз, убогих по лексике, но переполненных чувством. Народ ГНИИПИ, способный воспринимать и передавать тончайшие оттенки мысли единственно при помощи последовательностей двух основных умозаключений «у!» и «гы!», быстро уразумел, что все беды оттого, что ГНИИПИ хуже всех потому, что он лучше всех; а лучше всех он потому, что не в ГНИИПИ никто ничего не понимает. Эта идея принималась и в штыки, и восторженно. Сеня, читая рапорты, то радостно потирал руки, то хватался за сердце.

... Год спустя после конфликта на контрольном пункте в центральном гнииповском кинотеатре «Урядник» демонстрировалась 37-ая серия популярной ленты «Кто серет и смеётся». Весь гнииповский бомонд был в сборе. В 14-ом дорогом ряду сидела Марья Степановна Жэ в обнимку с Колькой Серым. Несколько далее профессор Прахарягин уныло созерцал роскошные плечи красотки, некогда обольщённой и растленной им, а затем предпочетшей молодость и силу верности и высокому положению в обществе.

На экране 3-ий час колошматили друг друга колунами герои психологической драмы. Зрители радостно сопереживали похождениям любимых артистов:

– Гы, гы, гляди, вон тот вон который в рваном прахаре, энто тот который тому в очках в 21-ой серии в лоб закатал...

– А он его зачем душит?

– Надо ему, вот он и душит...

– Он не потому душит. Он его с горя душит. Она ему семячки за полцены толкнула, а там в их бриллианты... Скорбные мысли Прахарягина прервал злобный шопот сзади:

– Ты, лахудра, сыми цилиндр, не видать за тобой...

Профессор засопел и полез в карман за кастетом.

И едва профессор обернулся, чтобы единым ударом уложить обидчика, как злоумышленник саданул топором по новому модному цилиндру. Когда Прахарягин очнулся, сеанс был прерван. В просцениуме полубог ведром, сорванным с головы, что позволяло видеть сияние вокруг лысины, крушил набегавших агентов.